what does tomorrow want from me?
what does it matter what i see
if i can't choose my own design
tell me where do we draw the line
Со снятием проклятья его жизнь не постигли большие изменения. В то время как кто-то бегал по городу и пытался найти своих родных и вернуться домой, Харден был из тех, кого и этот мир более чем устраивал.  Энтони, как и каждое утро до этого, улыбался матери, и ехал в офис на работу. Он садился за свой стол, доставал документы и продолжал делать вид, что это самое увлекательное дело в его жизни. Ему нравилась именно эта жизнь. Ему нравилось его имя, его семья, и даже строптивая невеста. И Энтони не хотел этого лишаться. Он не хотел вспоминать, что было когда-то, он хотел остаться здесь и сейчас. Это мир был идеален для него. В нём не было борьбы за власть и проклятий, которые могли навечно запереть тебя в теле животного. Он был самым обычным, и это было лучше всего.
- Тони, Тони… блин, Харден, - чья-то рука вырвала мужчину из собственных мыслей, и он поднял немного растерянный взгляд сначала на руку, которая встряхнула его за плечо, а потом и на её обладателя. Бен обеспокоенно смотрел на Энтони, словно он впервые так сильно задумался над чем-то. А может действительно впервые? Тема Сторибрука и Зачарованного Леса была слишком наболевшей для всех.
- Прости, зачитался, - лёгкая улыбка и небрежный взгляд, брошенный на комнату. Когда здесь стало так пусто? Тогда когда все вспомнили себя настоящих и решили, что могут изменить что-то пустой беготнёй? Да, именно. Глупцы… - Что ты хотел? – Энтони снова посмотрел на Бена.
- Мы договаривались, что ты подменишь меня, скоро придёт клиент. Помнишь? В общем, мне надо идти, - у Бена на лице повисла глупая улыбка, и он выскочил из офиса. Энтони не хотелось вспоминать, почему его старый знакомый такой довольный. Но вспоминать и не требовалось, Бен все уши ему прожужжал про найденных родственников, так что это сразу всплыло в голове. Дочь и жена…. Энтони не мог понять злиться он на Бена потому, что тот начинает вести себя как остальные, или просто раздражён, что теперь ему придётся брать дополнительную работу. Выбрав второй вариант, Энтони уставился на часы и решил раз задерживаться то с пользой. Доставая ещё одну папку с документами, он включил настольную лампу и принялся изучать дело. В офисе стало совсем тихо, а редкие звуки постукивания карандашом по столу и шуршания бумаги придавали только большей мрачности. Но Харден не замечал этого, он просто продолжал делать, что делал раньше. Продолжал делать вид, что всё хорошо…
Лёгкий колокольчик слегка озадачил Энтони. Опять увлекшись, он забыл и про время, и про клиента Бена. Поспешно скидывая со своего стола кипу бумаг, он оставил лишь папку оставленную Беном. Они обращались впервые, поэтому вместо порядочной кипы бумаг там лежал одинокий листочек с именем нового клиента, номером телефона и временем назначенной встречи. Миссис Кэтрин Ланнистер. Имя звучало солидно, но фамилия была словно из прошлого, словно госпожа мэр не удосужилась наградить свои игрушки новым именем, а оставила им старое.
Энтони поднялся, чтобы приветствовать гостя, точнее гостью, судя по стуку каблуков. Но вместо дежурной дружелюбной улыбки, в воздухе повисло напряженное молчание. Энтони глазам своим поверить не мог. Хотя даже не Энтони, а забившийся в дальний угол Нука. Перед ним стояла его мать, все такая же, какой он запомнил её перед самым побегом из Чужеземья. Те же глаза, черты лица, и каштановые волосы, мягко обрамляющие её лицо. Единственным отличием с прошлым, был её наряд, в платье она выглядела куда величественнее. И всё равно он почувствовал себя как раньше, когда был маленьким мальчиком, который вечно пытался заслужить расположение своих родителей. Ты уже не Нука, ты даже не Шерхан, забудь… Было наивно полагать, что даже если он немного повзрослел и изменился, она его не узнает, но он решил, что лучше будет сделать вид, что всё нормально. Он снова играл в Энтони Хардена, адвоката, который просто встречается с ещё одним своим клиентом.

Отдёрнув рукав, он снова поднял глаза к девушке. Взгляд судорожно бегал по комнате, периодически возвращаясь к Кэтрин. Всё слова, которые он хотел сказать, встали комом в горле, казалось, что он вот-вот задохнётся. Он чувствовал себя совсем маленьким нашкодившим ребёнком, которого вот-вот отчитают, потому, что он опять обидел брата или отправился в лес без сопровождения. Хотелось выпрямиться, оправиться – как он делал это раньше при виде матери. Он хотел казаться выше, взрослее. Но только не сейчас. Сейчас он хотел стать меньше, уменьшиться до несуществующих размеров, просто исчезнуть, но не смотреть в её пронзительно карие глаза.