Этот город болен, болен тысячью болезней. Былые времена представляются с романтизмом. Время, когда в воздухе не было запаха гари, когда город не был населён проститутками, ворами и нищими, когда города вообще не было… Как был прекрасен мир. Зелёное ни чем не заполненное пространство, шум природы и музыка, невидимая музыка, заполняющая каждую частичку души. Только это лишь мечты. Пальцы касаются последних клавиш, и ноты Баха утопают в шуме города. И пока родители расхваливают его игру перед миловидной мисс Флеминг, он не слышит их голосов. Он слышит лишь цокот копыт по брусчатке, скрип старых телег и гул, неизменный гул этого города. Он раздражает, он не просто находиться снаружи, он заполняет его дом, его самого, скрежещет под кожей, прогрызает кости, копошится внутри. Пальцы небрежно падают на клавиши, издавая неприятную дисгармонию и обрывая разговор достопочтенной пары де Ре с их, как они полагают, будущей невесткой.
- Прощу прощения, - говорит бархатный низкий голос. И Жиль улыбается уголками губ, а в его глазах плещется более открытая улыбка, переливается. И она принадлежит только ей, сделана только дня неё. Он почти чувствует, как замирает её сердце, с удовольствием наблюдает, как на её бледной коже проступает румянец и как она опускает взгляд, строя из себя святую невинность. И он подхватит её игру, сделает вид, что поверил. Ох, как же он хотел показать ей сегодня свою запертую комнату... Взгляд, переходит на родителей. Отец нейтрален, как всегда, его никогда особо не интересовали маленькие победы сына, он полагал, что это его собственная заслуга, его и его денег. Споры об этом прекращены давно, но каждый всё равно остался при своём мнении. Маман наоборот довольна, в прочем тоже как всегда, вкус сына ей нравился, даже когда она не подозревала, к чему именно этот вкус должен был привести. А привести он должен был к тому, что этот Бах был бы её похоронным маршем, последней мелодией её жизни, прекрасной, как и она сама. Но родители были не вовремя. Порой они забывали, что он уже не маленький мальчик и что его не нужно проведывать без предварительного приглашения. Он подымается, и подходит ближе, по дороге касаясь пальцами её руки, незаметно, чтобы это осталось только между ними - Уже поздно, мне нужно проводить мисс Флеминг, - начинает, было Жиль, когда матушка перебивает его и сама настаивает на уходе, торопит отца и одобрительной улыбкой желает удачи сыну. Неужели ему придётся снова жениться?

Мы ещё увидимся? Эти слова он снова и снова прокручивает в голове, бредя по тёмным улицам Лондона. Жиль бы и хотел ответить нет, но это разобьёт сердце его бедной матушки и сестры, а он ведь так не любит расстраивать их. Особенно Готель. А она ведь уже расстроена, с тех пор как услышала стук в дверь и голоса родителей внизу. Он может представить лицо сестры, во всех искажённых красках, перекошенной от печати мерзкой старости и её собственной злобы. И даже если он не виноват, она будет винить его. Кидаться посудой и устраивать показные истерики, разрезая очередное подаренное им платье в тонкие лоскуты. Ей нравиться это, делать из себя жертву, казаться невинной овечкой. Но он-то знает, знает… И всё равно бредёт по улице в поисках случайно жертвы. Словно верный пёс боящийся вернуться домой с неудачной охоты, и огорчить госпожу.
Он не любил пабы, не любил дешёвых шлюх пропитанных алкоголем. Но когда никого не попадалось под руку, и они представляли из себя вполне приемлемую цену для его любимой сестры. К тому же ему сегодня не представиться познакомить их лично, это ни к чему. Он принесёт ей лишь сердце, тёплое недавно бьющееся сердце – этого хватит, чтобы она повеселела. Останавливаясь на пороге, и запуская руки в карман плаща, он проводил пальцем по холодной рукоятке заточенного ножа, как всегда чистого, отполированного почти с любовью. Делает глубокий вдох и заходит внутрь. Запах пота, алкоголя, смех уже подвыпивших клиентов и самодовольные лица девиц, которые чувствовали скорою наживу. Он прошёл мимо них всех, прямо к стойке, не обращая внимания ни на клиентов, ни на их ”дам”. Останавливаясь и кладя шляпу на потрескавшееся дерево, он мельком пробежался по названиям на бутылках.
- Виски, хороший, и не разбавленный, - делая акцент на последнем, сказал Жиль и высыпал на стойку монет. Пока бармен отходил, чтобы выполнить заказ, он решил всё-таки познакомиться с местным ассортиментом. Как, оказалось, далеко заглядывать и не пришлось. Внимательно изучая девушку у бара со стаканом виски, он отметил про себя, что она совсем не плоха. Хотя бы выглядит ухоженно, по сравнению с другим сбродом. Да и глаза, такие всегда нравились Готель. Стакан стукнул по дереву и Жиль, сомневаясь, что там на самом деле хорошее виски, сделал глоток.   
- Вы не похожи на местную, - начал де Ре подсаживаясь ближе к девушке и демонстративно обводя заведение взглядом, - Приехали попытать счастья в этом городе или уже бежите из него? – вообще-то Жиль понятия не имел местная, она или нет. Его лишь смутил её плащ. Ярко красный, вызывающий. Слишком броский для лондонских любительниц мрачного чёрного. Но завязка была важна, даже если она окажется полной чушью.

Отредактировано Robert Emerton (2015-07-05 16:47:14)