Уже сумасшествие.
Ничего не будет.
Ночь придёт,
перекусит
и съест.
Ему нравился запах дешёвых сигарет от новой медсестры. Каждый раз, когда она наклонялась к нему, чтобы проверить капельницу, он вдыхал как много глубже. Иногда ему казалось, что он не просто чувствует, а видит изнутри, как запах проникает в него, как скользит через ноздри и уходит вниз, как наконец достигает лёгких и всасывается в кровь, как сердце учащается, почувствовав знакомый никотиновый импульс. Но этого было мало, слишком мало. Он хотел почувствовать на губах горечь, хотел задержать дыхание и затем медленно выдохнуть через ноздри, ловя наслаждение от каждой секунды нахождения этого отравляющего дыма внутри. Он однажды даже рискнул шантажировать её, пригрозил, что расскажет врачу, что она курит при нём, если она не даст ему сигарету. Глупый, глупый Кай. Он ожидал быстрой капитуляции, но эта хитрая стерва с зелёными глазами сделала его за раз. Он до сих пор помнит, как она улыбалась, когда санитар ударил его поддых, как нехотя останавливала его, в то время, как в её глазах, так и плескалось злорадство, а её довольная улыбка требовала продолжения. Сука… вскрикнули мысли, когда Кай очередной раз потянулся к ней, чтобы вдохнуть запах тех самых дешёвых сигарет.
- Поспи, Ньют, - голос медсестры раздался прямо над его ухом. И она, отстранившись, смотрела на него, наслаждаясь мгновенной реакцией. Страх, ненависть, потерянность… Она прекрасно знала, как он боится этих лекарственных снов. Долгих, невообразимо долгих и потерянных. Там он видел свои худшие кошмары, оттуда он боялся не вернуться. И он снова пытается убежать, дёргает с силой руки, обвитые тугими ремешками, и кричит, обзывая и её, и врача и это проклятое заведение. А она продолжает довольно улыбаться. И ему бы хотелось спросить почему, если бы он не знал, что сам нарвался на этого волка в овечьей шкуре.
- Бедный мальчик, - говорит одна из проходящих медсестёр и Кай понимает, что уже не может кричать, не может шевелиться. Тьма накрывает… она приближается медленно вразвалочку, она не спешит за тем, кого уже забирала не раз. А он уже видит, как из тьмы выползают корявые руки его кошмаров, как они тянутся к нему, к его глазам и к самому сердцу, где навстречу им пульсирует кусочек зеркала. И тьма опускается до конца, он уже не видит света, ничего. Он только чувствует как внутри всё быстрее и быстрее бьётся его сердце, как нарастает беспокойство в этой тяжёлой и непроглядной тьме. А затем мысли становятся слишком громкими, они единственное, что остаётся ему здесь, но и они выкрикнутые тонут во тьме, растворяются, так и не принеся, ни надежды, ни спокойствия.
И я бегу, бегу всё дальше. Знаю, что убежать так и не получится. Потому что если не она, то её слуги всегда будут рядом. Не знаю, как и почему они находят меня, но это у них всегда получается. Словно в этот чёртов кусок зеркала, встроен какой-то gps-навигатор. Хотя какие там новые технологии. Эти создания и без них всегда найдут, у них есть магия. А у меня нет ничего. Я даже умудрился потерять ЕЁ. Она была моей последней надеждой, она должна была вытащить меня отсюда, забрать из этого мира. Мы бы были свободны, если бы ушли. Но она испугалась, не захотела. ОНА предала меня. Что послужило этому? Привязанность к этому миру и тем куклам, что называли себя её родителями? Она называла меня сумасшедшим, хотя сама окончательно и бесповоротно сошла с ума.
Он снова открывает глаза, и щуриться, пытаясь привыкнуть к этому яркому свету, после темноты. В его собственные мысли врезаются чужие голоса. Медсестра с кем-то говорит, докладывает о его состоянии, говорит какое-то слишком длинное название, видимо лекарства… А потом голос доктора, обнадёживающий, сегодня Каю дадут погулять, несмотря на прошлый инцидент. Какой? пытается вспомнить Кай, но мысли все ещё никак не могут разделить эту реальность и, то тёмное место, куда он попадает. Мысли всё ещё пытаются вернуться к НЕЙ.
Ей приходиться слушаться врача и Кай радуется, что она сама не стала врачом, иначе уже давно убила его каким-нибудь новым методом ”лечения”. Хотя может быть он не стал бы ей угрожать, будь она врачом? И от неё не пахло этим знакомым запахом дешёвых сигарет. Хотя сейчас не об этом… Она снова говорит ему про его поведение, угрожает тем, что если Ньютон что-то снова выкинет, Терри не ограничится одним ударом. Кай вспоминает кто такой Терри… санитар, ему нравиться называть его просто Оленем, да это имя подходит ему куда больше, только вот отзываться он на него не любит и постоянно краснеет, как свинья. В следующий раз попробую назвать свиньей, думает Кай, совсем забывая слушать, что там говорит медсестра.
Комната отдыха, больше похожа на камеру пыток. Ужасно противная музыка доносится из колонок, которые находятся слишком высоко, чтобы умудриться сломать их. Хотя если бы Кай это сделал, всем бы наверняка понравилось. Даже персоналу, хотя бы они и притворились, что он сделал плохо. А ещё эти группки психов, которые совсем не пытаются выглядеть нормальными. Кто-то раскачивается из стороны в сторону, кто-то бубнит себе под нос. Неужели он похож на них?
Кай находит взглядом своё любимое место, единственное, где он может находиться, когда его приводят сюда. На улице он бы прогуливался между этими психопатами и кидал бы в них незаметно камушки, но здесь так не сделаешь. Здесь он предпочитал кресло, что стояло чуть поодаль всего этого балагана. Там можно было усеется и смотреть на эту комнату словно со стороны, словно тебе надоели любимые программы, и ты включил канал с фрик-шоу. Он сразу идёт туда, не оборачиваясь, на сказавшую что-то медсестру. Его любимое место занято. Там сидит девочка, с тёмными волосами и голубыми глазами, она чем-то похожа на НЕЁ, но она это не ОНА. Она больше похожа на него, так же наблюдает за этими безумцами, словно она попала сюда случайно.
- Это моё место, - говорит Кай, подходя ближе. Интересно сколько он провёл в палате, а сколько здесь? Кажется, первого было куда больше. Имеет ли он какое-то право называть это место своим? Конечно, нет, но он хочет его. Хочет, как когда-то захотел покататься на льду, как когда-то гонялся за снежинками, как когда-то садился к ней в карету.
